– Конечно, такую жизнь вы называете банальной? – спросил Скомарохов.

– И не только такую, – ответил Иисус. – Есть люди, которые не ощущают подобного беспокойства, – они следуют своим делам и довольны своей жизнью, если всё у них удачно складывается.

– Какая же жизнь не банальна?

– Любая жизнь банальна, если человек живёт в отрыве от своей души. Только живя духовно, человек может превзойти свою судьбу. Это и значит – жить не банально.

«Когда я играю в рулетку, моя душа волнуется и трепещет, – рассуждал Дмитрий. – Я в это время, наверно, живу небанальной жизнью. Но в целом делаю в жизни что-то не то. А если я начну выигрывать, то изменится ли от этого моя жизнь? Мне же хочется, чтобы она изменилась, но от выигрышей она вряд ли изменится». Раньше такая мысль не приходила в голову Дмитрия. Теперь она его неприятно поразила.

Самурай поднялся, сел на своей кровати и, вздохнув, сказал:

– Я, наверно, уже никогда не узнаю, какой должна была быть моя судьба. В своей жизни я сделал столько ошибок, что на десять жизней хватит. В молодости совсем дурной был. И сейчас уже в своей жизни ничего не могу изменить – всё крутится очень жёстко.

Иисус молчал.

– Я хочу жить небанальной жизнью! Так, как я жил раньше, я больше жить не хочу, – сказал Скомарохов. – Но с чего мне начать?

– С первого шага.

– Но как это сделать?

– Завтра я буду разговаривать с людьми. Смотрите и слушайте. Будьте внимательны.

– И это всё?

– Быть внимательным и замечать всё – этого достаточно!

Всё, что я здесь делаю, – против Бога. Бог безжалостен, но эффективен. Помогая людям, уча их, невольно уподобляешься безмозглому и немощному сельскому священнику, говорящему всякие банальности. По-другому они пока не понимают!

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПОНЕДЕЛЬНИК

СОН АЛЬФРЕДА

Альфред лежал, не открывая глаз, он узнавал звуки наступающего утра и то ли спал, то ли не спал – скорее всего, это была приятная дрёма. Никакого падения в болото не было. Перед глазами периодически возникал волнующий образ человека. Этот образ пробуждал из какого-то немыслимо глубокого сна. Улыбающийся, доброжелательный и всё равно очень волнующий образ. «Это же вчерашний человек – Спаситель! Откуда он?» Альфред посмотрел вокруг. Изображение Спасителя сместилось в сторону, но он был рядом. Перед Альфредом был песчаный берег удивительно тёплого и ласкового моря, за песчаным пляжем стояли сосны или кедры огромных размеров.

«Это берег первозданной красоты! Очевидно, это Земля миллионы лет назад. Но что это?» Слышен смех и плеск воды, чувствуется запах моря. Его зовут! Он перевёл взгляд и увидел людей. Это удивительно красивые обнажённые загорелые мужчины и женщины! Они стоят у самой воды и зовут его: что-то кричат и машут руками. Он мысленно приблизился к ним: это его друзья – потрясающе приветливые лица! Каждый человек по-своему прекрасен. Каждого Альфред узнавал как после разлуки в миллионы лет! Старые друзья!

«Я их никогда не видел и всё равно узнаю!» – мелькнула мысль у Альфреда, лежащего на кровати в психиатрической больнице. Эта мысль вернула его на место – все образы исчезли. Больничный шум, и никакого смеха и плеска морской волны.

Но осталось сильное впечатление: «Я их никогда не видел, но всё равно всех узнавал! Как это может быть?»

Альфред открыл глаза и оглядел палату: «Как люди могут существовать среди такой убогости?!»

– Ну что, надо пойти умыться, – произнёс Самурай, гремя туалетными принадлежностями.

«И люди убогие», – подумал Альфред. Он приподнялся и оглядел палату. Спасителя не было. «Всё приснилось. Конечно, здесь таких нет! Такие только там – на берегу моря», – с горечью подумал он, но какая-то радость всё-таки оставалась.

– Альфред проснулся. Доброе утро, Альфред! Ты сегодня лучше выглядишь, веселее, – нам ним стоял Самурай с голым торсом и полотенцем через плечо.

– Доброе утро! А что, у нас новенький? – Альфред показал на застеленную кровать.

– Конечно! А ты всё проспал?! Ну, ты даёшь! Новенький – Иисус Христос. Сейчас он вышел, придёт – познакомишься, – сказал Самурай и пошел к выходу.

– Дима! Что значит «Иисус Христос»?

– Не знаю. Его, конечно, нужно видеть самому, особенно тебе, как художнику. Он сейчас где-то в других палатах. Скомарохов ходит за ним с блокнотом и записывает всё, что он говорит.

– А персональный эксклюзивный ответ на один вопрос стоит пять тысяч долларов. Скомарохов на своем блокноте сможет сколотить себе капитал, если правильно подойдёт к делу, – потягиваясь и зевая, заговорил Станислав.

«Циник, – мысленно ответил Альфред. – Идиотские шутки!»

– Через полчаса будет завтрак. Он будет завтракать вместе с нами, – добавил Дмитрий.

АЛЬФРЕД И СОФЬЯ

Альфред снова улегся на кровать.

«С ума сойти! Какой сон и какое лицо!» – думал он и пытался вспомнить старый, почти забытый замечательный сон, который приснился несколько лет назад.

Бывают такие сны, которые кажутся не менее реальными, чем сама жизнь. Они запоминаются на долгие годы, служат человеку каким-то ориентиром и, возможно, дают силы. Тогда Альфреду снился длинный коридор, похожий на пещеру, заполненный светом и энергией, с изумительным сияющим выходом вдали. Стоило только пойти по нему, и каждый шаг давал бы идущему светлую энергию, силу, знания и свободу. Каждый новый шаг мог бы дать новое качество, новые невероятные возможности.

Альфред повернулся назад, чтобы позвать жену и дочь идти вместе с ним. В сумраке коридора он увидел испуганную дочь, сидящую за домашней партой с наворачивающимися слезами на глазах, и свою жену, стоящую над ней и раздраженно и с возмущением говорившую о том, как всё плохо написано и что надо немедленно всё переписать. Они не обращали на Альфреда никакого внимания. Он хотел крикнуть: «Бросьте всё! Всё это не важно. Идите скорее со мной!», но в этот момент сон исчез.

В этом сне Альфред откуда-то знал, что, сделав шаг, нельзя вернуться назад, чтобы позвать жену и дочь. Сделавший шаг вперёд – назад уже никогда не возвращается. По этому тоннелю можно идти только в одну сторону.

Этот сон Альфред вспоминал много раз. Необыкновенные чувства и ощущения этого сна с годами рассеивались, и остались только формальные воспоминания, которые уже никак не могли его взволновать.

Сегодняшний сон был как-то связан с тем старым и похож на него по силе ощущений и также произвёл сильное впечатление. И, совершенно точно, была какая-то связь между двумя этими снами.

«Как такое возможно? Я узнавал людей, которых никогда не видел. Но это было! Хотя только во сне. Пусть только во сне, но это впечатление – тоже часть моей жизни. Менделеев во сне увидел свою таблицу химических элементов. Этот сон считается открытием. Его сном теперь пользуются химики всего мира. Таблица из сна висит в каждом химическом кабинете, в каждой школе, по всей земле. Так почему же к снам нужно относиться как к чему-то несерьёзному?»

Альфред представил, как он рассказывает о своём сне Софье, гадая, уложится ли этот сон в её христианскую концепцию или она решит, что сон бесовский. Дело в том, что Софья, жена Альфреда, с какого-то периода их совместной жизни вдруг стала убеждённой христианкой, скорее даже, фанатичной верующей. Вначале это было их совместное увлечение, но Софья где-то перешагнула грань разума, как считал Альфред, и зашла в такие сферы, где все разумные человеческие доводы перестают действовать. Там человеческий разум уже не есть ценность сама по себе, а служит лишь инструментом для извлечения из всех явлений жизни подтверждений правильности церковных канонов.

Что-то такое было у Софьи и раньше. Однажды, это было ещё в их дохристианский период, Софья пришла домой поздно с заседания кафедры. Дети уже спали. Они пили коньяк и курили. Софья была задумчивой и на какой-то вопрос Альфреда, отрываясь от своих мыслей, сказала: «Ты знаешь, я сегодня возле метро видела двух убогих старушек, на коленях просящих милостыню. И мне вдруг так захотелось бросить всё и встать на колени рядом с этими старушками. И просить! Просить, глядя в глаза всем этим прохожим! Не денег. А чего-то такого, чего у всех этих людей нет».